Талант Кайдановского как актера и как режесера очевиден, но тяжел. А потому от него всегда отводили глаза.
Простая смерть. Просто: Иван Ильич, два месяца назад эмансипированно рассуждавший о смерти, умирает и ему страшно. Очень страшно. Он пытается делать вид, что болезни-то и нет - ан, вот она, здесь: разъедает изнутри и врачи не могут ничего сделать. Родные в бессилии помочь, и между ними, живыми, и им, умирающим, вырастает тоскливая бестолковая разделенность, когда не о чем говорить, неловко уйти и нельзя оставаться: и только стыдное скрытое раздражение друг на друга. Суетливость жены. Тихон, держащий его ноги на своих плечах, чтобы облегчить боль (вспомнил "Теорему" Пазолини). Плотно драпированная комната, почти уже склеп. Соборование: он ждет примирения с Богом, подлаживается, что вот, мир сейчас сойдет в его душу, улыбается заранее (улыбка похожа на оскал) - тщетно! Не отпускает, не отпускает жизнь, не отпускает страх... "Зачем же это все?!?" - "а просто так..."
И предсмертие: его тело бьет агония, его тело умирает мучительно, жутко, и вот он встает, проходит мимо плачущей жены, врачей, дочери, поправляет шляпу, спускается по лестнице (а его тело мотает по постели агония), выходит на улицу... Вот и все: умер.
"Кто мы? что мы?"