Последние изменения - Поиск:

Креативизмы

Популярно

Фотография

Итоги
Внутренняя империя

редактировать

Мара...

Валерий подумал, как все славно начиналось.

Марафон стартовал, слегка потолкался первые сотни метров на улочках городка и мимо последних беленых вилл вытянулся по направлению к горам -- детские бусы с колеблющимися на резинке разноцветными фигурками бегунов. Все бусинки были двуцветные: яркие синие, красные, оранжевые майки, и, контрастные к ним, трусы и тайсы, часто, впрочем, просто черного цвета.

Валерий занял ожидаемое место в головке и сразу начал ее раскатывать. Они немного поплутали на перекрестках при выходе из городка, вбежали по широкому виражу на перегороженный по случаю соревнований фривей с несколькими утренними заспанными автомобилями у полицейского заграждения, пронеслись пару километров по гладкой асфальтовой полосе, пахнущей скоростью, спустились на другую сторону дороги мимо заправочной станции, обдавшей их бензиново-угарной вонью и ростодушно-радостными приветствиями двух арабистого вида рабочих в оранжевых комбинезонах, сидевших с пластиковыми стаканчиками на сложенных стопками шинах, и вышли, наконец, на "старую трассу", ведшую на юг. Справа впереди была гора и слева впереди была гора, и эти две горы разделял перевал (или соединял хребет, если угодно). К нему и устремлялась старая трасса, а по ней – все сильнее растягивающаяся пестрая лента забега.

Валерий вместе с небольшой группой оторвался от головы пелатона еще на спуске с фривея. Кроме него здесь было человек пять, но Валерий хорошо знал только одного – Григория Дерибаса; ну и еще пара лиц мелькала на соревнованиях. Похоже, проблем создать никто не должен; конечно, и Гриша конкурентом сейчас не был. В свое время он бегал весьма шустро. В команде его звали Де Рибас, ударяя на "и"; Валерий успел с ним пересечься на юношеских соревнованиях: Гриша бегал за киевских школьников. Потом распад империи, кружение и движение ее обломков в разные стороны растащили их и столкнули снова уже на международных стартах в ветеранском статусе. Де Рибас, оказалось, жил уже в Одессе, практически на улице своего французского пращура. Он шутил, что готов поменять Дерибасовскую пусть не на Елисейские поля, то хоть на Брайтон, но судьба сложилась иначе. В своих зарубежных спортивных поездках он удивительно ловко, по-дерибасовски, нашел полезные контакты, навел мосты, получил гарантии и открыл в Киеве фирму по продаже элитной спортивной экипировки. Дела действующий спортсмен повел агрессивно, с зарубежными партнерами был неизменно честен, местных чиновников деликатно прикормил, и постепенно вышел в бизнес-топ по всей Восточной Европе. Тем удивительнее, что он продолжал появляться на европейских стартах, показывая вполне приличные марафонские результаты: посмеиваясь, Дерибас говорил, что занимается этим исключительно в рекламных целях своего бизнеса и что каждый старт приносит ему прибыль, несравнимую с любыми призовыми.

Постепенно начал чувствоваться подъем, дорога, слегка повиливая, готовилась к штурму перевала. По обеим обочинам тянулись виноградники, обвисая к земле фантастическими сиренево-оранжевыми гроздьями ягод, утреннее небо наливалось средиземноморской лазурью. Гора справа по-рериховски разделилась на розовую освещенную вершину со сверкающими останками зимнего снега и темную, угрюмую массу с лиловыми снежными языками, цветом напоминавшими язык повешенного. Бегуны обогнали невысокое еще солнце, и приближающийся склон левой горы заслонил его, надвинувшись как тяжелая парчевая штора. Валерию вдруг стало холодно, и он несколько секунд лежал, покрывшись мурашками. Потом дорога, повернула и он увидел в паспарту зелени, что она взмывает вверх, задирается вертикально на стену, становясь напопа, как бывает в фотографиях, сделанных длиннофокусным объективом, съедающим перспективу -- небрежное открытие иконописцев, бесстрастных к эмпирике явленного мира ради страсти к миру горнему.

Штурм начался, и бег сразу увяз как по пояс воде. Валерию это было на руку: с его комариным весом, тонкокостным строением и хорошей общефизической подготовкой он имел явное преимущество на подъеме. Не долго думая, он решил реализовать его прямо сейчас и уйти в отрыв уже здесь, в начале пути, на двенадцатом километре. Конечно, это была авантюра, бежать в одиночестве еще тридцать километров – занятие тяжелое и рискованное, но Валерий на риск был готов. Он активно ускорился, оторвался и постарался сразу убежать подальше, чтобы соперники потеряли с ним контакт. Удалось это легко: то ли от неожиданности, то ли не поверив в успех мероприятия, но ни в целом группа, никто индивидуально не попытался преследовать беглеца, и Валерий сразу ушел метров на пятьдесят и продолжал неуклонно увеличивать отрыв.

Все было как писаному: Валерий бежал вперед и вверх, на виражах серпантина искоса поглядывая, как отстают соперники. Бежать было легко. Круто поднимаясь, трасса оставила внизу классическую средиземноморскую флору из даже на взгляд колючих и жестких акаций и высоченных платанов, вокруг начали появляться голостволые тополя, похожие серыми стволами на продрогших земноводных, а потом и скореженные в узловатых кряжистых мужичков сосны; все чаще шоссе выскакивало с лесистых склонов на покрытие проволочным кустарником каменистые проплешины. Солнце выбралось из-за дальнего склона горы и тоже по-южному быстро стало карабкаться выше по небосклону.

Первые тревожные признаки Валерий почувствовал где-то после половины дистанции, уже после того, как маршрут свернул с хорошо просматриваемой "старой трассы" на забытую обводную дорогу вокруг горы. Он едва не проскочил поворот: видно так разогнался, что для судей на повороте появление лидера было неожиданностью, они едва успели перехватить его и направить в нужном направлении. Волонтеры в группе были почему-то одеты в голубые медицинские халаты, а вокруг явственно пахло аптекой. У организаторов, видно, возникла какая-то заминка, потому что здесь, на повороте, машина сопровождения вдруг затормозила и оставила его, и он, глотнув воды, дальше побежал один по узкому петляющему между сосен шоссе.

В какой-то момент он потерял чувство реальности: открывающийся по левую руку простор с чередой холмов, волнами уходящий к зыбкому горизонту, корявые сосны с растопыренными пальцами коричневых ветвей, поломанных стариковским артритом, обломанные скалы, вылезающие из желтых осыпей, серые валуны вдоль шоссе показались призрачными, нарисованными воображением; он почувствовал себя одиноким в несуществующим пустом мире. Через секунду ощущение пропало, он вернулся в реальность, но в душе осталась тревога -- не потерял ли он маршрут? Уже давно он бежал так один, без сопровождения, не ушел ли он ненароком с трассы?

Машина догнала его и привычно замаячила чуть впереди.

Он продолжал бежать то открытыми ветру и свету прямыми участками шоссе, то погружаясь под плотные темные сплетения тяжелых ветвей, нависавших над виражами серпантина, и солнце тревожно пробивалось сквозь них мигалкой скорой помощи. Дробный свет рисовывал призраков на краю зрения: какие-то бинты, казалось, полоскались на ветках сосен, стволы их превращались в скрученную мебель -– венские стулья, старые деревянные вешалки... Валерий промаргивался, морок пропадал, и деревья помахивали ему вслед серебристой хвоей.

Он подумал... Гипогликемия? – подумал он. С ним такого не было: бежалось легко, усталости не чувствовалось, но сознание начало путаться, временами он проваливался в пустоту, не понимая, что происходит, временами видел себя в каких-то скучных коридорах, растворявшихся и превращавшихся в отвесные склоны, стоило ему сосредоточиться. Потом вдруг на склонах прорисовывались ползающие мухи – черные, мохнатые – мутирующие в мирных коз с гулкими деревянными колокольцами, стоило подбежать ближе. Козы чудесным образом удерживались на невидимых взгляду уступах и мерно собирали жесткие редкие пучки травы, поглядывая с головокружительной кручи на Валерия желтыми задумчивыми глазами, года он проносился мимо.

Маршрут, наконец, вывел его на другую сторону горы; последний поворот за острый уступ -- и начнется путь вниз, обратно к городку, где ждал финиш марафона. Выворачивая на крутой вираж перед спуском, Валерий бросил взгляд на открывающуюся слева за охолаживающей пропастью панораму, вид на десятки километров вдаль: зеленый малахитовый склон вниз, опять подъем на соседнюю гору, в цветовую палитру которой уже добавлялось голубое, дальний хребет, еще холмы, холмы и горы, перекрывающие друг друга до самого далекого, неясного горизонта, нечувствительно переходящего такое же смутное голубое небо... Дальняя снежная вершина показалась ему вдруг старым зиловским холодильником, хребет замерещился больничной кроватью, стоящей у грязно-зеленой стены, и вся бесконечность пространства сплющилась в двумерный безобразно неразборчивый рисунок: какие-то полки с блестящими бутылками, смутная дверь… Валерий тряхнул головой, избавляясь от миража, и побежал вниз.

Больше этого не было. Только гора все пыталась тупо превратиться в холодильник, но после поворота она была уже почти за спиной. Шоссе шло вниз. Валерий скатывался, чувствуя, как забиваются и немеют квадрицепсы ног. Оставалось чуть больше получаса. Или полчаса. Только бы совсем не снесло крышу, подумал Валерий, с тревогой ожидая, что опять начнет проваливаться в гипогликемический бред.

На пункте питания он превентивно выпил сладкого энергетика, подхватив бутылку с синей жидкостью у волонтера в марлевой маске со стетоскопом, свисающим из кармана мертвым дождевым червяком-переростком, хотя никогда не употреблял энергетиков, обходясь простой водой и легкими кусочками банана. Выпил много, почти бутылку: голова сразу прояснилась, туман рассеялся, и реальность укрепилась на своем месте. Стало спокойнее. Он продолжал долго бежать, мерная смена деревьев и кустарника вдоль трассы повторялась как навязчивый рисунок обоев. В стороне, на плоской как стол скале образовалась православная церквушка, похожая на хрустальный графин: тут же к ней отвернула под зеленый бархатный арлекин неизвестного дерева разбитая шоссейная дорога. Валерий успел разобрать что-то вроде Агиа Никос на старом дорожном указателе, многочисленно пробитым дробью деревенских свадеб: «Хороший знак», - подумал он о названии.

Боль обрушилась без предупреждения: огромная жадная пиявка всосалась ему под ребра справа и втянулась, захлебываясь плотью, к самому позвоночнику. Казалось, печень превратилась в брусок раскаленного металла. В глазах у Валерия померкло, ноги ослабли и подломились, и он почти остановился. Сквозь тяжкую тьму он увидел три пылающих солнца, жгущих его прямо в живот над пупком. Между ними ворочилось что-то красное, и Валерий понял, что это его распахнутые внутренности. Тогда он взял их руками и начал вправлять под диафрагму, напирая пальцами глубоко под ребра и сгибаясь с выдохом так, чтобы выдавить кровь из печени. Этому приему его еще в школе научил Андрей Журавлев, тогда перворазрядник по лыжам. Они были дружны в последних классах и чем-то похожи: два худых выбеганых паренька среди мясистых однокласников московской школы, чьи спортивные интересы ограничивались футболом в пыльной хоккейной коробке во дворе соседнего дома и кувырканием на брезентовых матах гулкого спортивного зала. В институте Андрей зацепил кандидата, но довольно скоро оставил серьезный спорт, хотя продолжал бегать и на лыжах и ногами, со временем склоняясь, правда, к экзотическому триатлону. Он звал Валерия поэкспериментировать в этом новом виде спорта, но тот малодушно отговаривался неумением плавать.

…Несколько помогло. Тьма просветлилась, лишние солнца погасли. Спасибо Андрею. Валерий побежал полегче, ощущая тяжкий камень в печени. Камень мутно двигался туда-сюда, то опускаясь и становясь меньше, то поднимаясь и заполняя живот, когда Валерий пытался поднять скорость. Потом он неожиданно подтянулся к самому горлу, во рту набралась вязкая слюна и Валерия скудно и болезненно, до судорог мышц пресса, вырвало выпитым энергетиком на кафельные плитки обочины. Он посмотрел на росплеск голубой слизи перед зелеными марафонками – хорошо, не забрызгал. Еще чуть, чуть осталось: спуск закончился, теперь только дотерпеть!

После того, как его вырвало, бежать стало неожиданно легче, как будто из него вытащили лишние потроха, ноги понесли сами, и тела почти не ощущалось. Длинная аллея. Длинная аллея с прямыми рядами ровных тополей. Аллея упирается уже в город. Совсем немного, дотерпеть. Валерий невесомо бежал под тополями, свет и тень от их прямых стволов чередовались равными промежутками. Ему показалось, что едет на каталке по длинному коридору с невидимыми равномерными плафонами под потолком. Тень-свет... тень-свет... Он сделал усилие и вернулся на аллею. Тень-свет... Аллея кончилась. Последний пункт питания, где на столе между пластиковыми стаканчиками с водой зло поблескивали металлические инструменты, какие-то крючки и ножницы: только прополоскать водой рот.

Реальность распалась на отдельные кадры: вот гулкий туннель под фривеем, по которому они бежали тогда давно, два с чем-то часа назад… вот голубое небо с грязными редкими облаками, похожими на потолочную лепнину – розочки и гнутые листья… белые домики по сторонам, синие ставни, синие двери, плоские черепичные крыши и узкие игрушечные лесенки на соседние разноуровневые улицы… вот шумящая толпа зрителей, плотная, радостная, шумная, булькающая неразборчивыми звуками… Валерий увидел впереди над толпой финишный створ: голубой, непропорционально высокий и худой, похожий на капельницу с болтающимися до земли трубками, наполненными физиологическим раствором. Еще чуть потерпеть!..

Подбегая, он вдруг услышал от кого-то из судей явственное и тревожное: «Останавливается!» «Не фига себе – ‘останавливается’!» -- подумал Валерий: бежать вдруг стало совсем свободно, тело исчезло, растворилось в беге. Он летел на финиш над землей, и только в последний момент ноги его зацепились друг за друга. Он потерял равновесие и несколько окончательных шагов сделал падая, подхватывая себя на бегу, но удержался, ворвался на финиш, последний раз приподнялся на кровати, вдохнул протяжно и облегченно и упал в протянувшиеся к нему руки.


Пожалуйста, не забывайте подписываться

Add Comment 
Sign as Author 
Enter code 690

Править - История - Печать - Последние изменения - Поиск
Последняя редакция от 20.11.2013 00:14